шокирован(а)
- В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева — тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго.
Классическая литература зачастую дает более цельное и мощное представление о той или иной эпохе, чем учебники истории. Талантливый автор, пропуская все через себя, облачает факты в пестрые одежды, усугубляет конфликты, вытаскивает на свет божий шокирующие детали. Он не может молчать от переполняющих его эмоций. И, к счастью, не молчал Джон Стейнбек, который неоднократно посещал лагеря сезонных работников в Калифорнии и своими глазами, своим сердцем видел ужасающие плоды Великой депрессии.
- То, над чем трудились корни виноградных лоз и деревьев, надо уничтожать, чтобы цены не падали, — и это грустнее и горше всего. Апельсины целыми вагонами ссыпают на землю. Люди едут за несколько миль, чтобы подобрать выброшенные фрукты, но это совершенно недопустимо! Кто же будет платить за апельсины по двадцать центов дюжина, если можно съездить за город и получить их даром? И апельсинные горы заливают керосином из шланга, а те, кто это делает, ненавидят самих себя за такое преступление, ненавидят людей, которые приезжают подбирать фрукты. Миллионы голодных нуждаются во фруктах, а золотистые горы поливают керосином. И над страной встает запах гниения.
Я представляю, какой эффект производила эта культовая книжка тогда, но и теперь она не утратила актуальности, а наоборот даже приобрела новые оттенки и смыслы. Посмотрев фильм «А если это любовь?», я написал: "Это едва ли не сильнейший удар, который когда-либо наносил советский кинематограф по советской идеологии". Ровно та же мысль не покидала меня во время чтения: «Гроздья гнева» - это железный прут в колесе машины западной пропаганды.
- Жгите кофе в пароходных топках. Жгите кукурузу вместо дров — она горит жарко. Сбрасывайте картофель в реки и ставьте охрану вдоль берега, не то голодные все выловят. Режьте свиней и зарывайте туши в землю, и пусть земля пропитается гнилью.
У меня были лишь общие, школьные, представления о Великой депрессии, но литература, как всегда, способна дать значительно больше. Оказывается, в этом как бы идеальном государстве, которое более полувека пытается накормить весь мир своей идеологией, навязать свой образ жизни, тоже случаются совершенно позорные и мрачные страницы истории - здесь готовы уничтожать тонны продуктов лишь бы они не достались другим за копейки или бесплатно своим же изголодавшимся согражданам, здесь есть место травле, дискриминации и издевательствам над миллионами людей, вынужденных влачить жалкое существование. Государство это неидеальное. И нет таких на планете в принципе. Но не все об этом помнят.
- Это преступление, которому нет имени. Это горе, которое не измерить никакими слезами. Это поражение, которое повергает в прах все наши успехи. Плодородная земля, прямые ряды деревьев, крепкие стволы и сочные фрукты. А дети, умирающие от пеллагры, должны умереть, потому что апельсины не приносят прибыли. И следователи должны выдавать справки: смерть в результате недоедания, потому что пища должна гнить, потому что ее гноят намеренно.
У «дорожной литературы» всегда есть спайка метафоры и реальности. Так и здесь Джоуды, с одной стороны, спасаясь от нищеты, голода, пыльных бурь и безработицы, едут все дальше и дальше по «шоссе 66», а с другой стороны, они едут все дальше по дороге жизни. Дорога тут и символ спасительного пути, и вечного движения, которым характеризуется сама жизнь, и череды невзгод, выпадающих на долю каждого человека. И важно - как ты преодолеешь этот путь, сохранишь ли человеческое лицо, сумеешь ли не озлобиться против других, тоже ни в чем не повинных, сумеешь ли не только выжить, но и вынести ценные уроки?
- Люди приходят с сетями вылавливать картофель из реки, но охрана гонит их прочь; они приезжают в дребезжащих автомобилях за выброшенными апельсинами, но керосин уже сделал своё дело. И они стоят в оцепенении и смотрят на проплывающий мимо картофель, слышат визг свиней, которых режут и засыпают известью в канавах, смотрят на апельсинные горы, по которым съезжают вниз оползни зловонной жижи; и в глазах людей поражение; в глазах голодных зреет гнев.
Стейнбек удивительный рассказчик. Казалось бы, в книге многократно повторяются какие-то детали, истории, ситуации, а оторваться от чтения все равно невозможно. Настолько все точно и образно, что прямо видишь перед собой тысячи этих несчастных оборванных джоудов, и, что еще более удивительно, - себя среди них.
