awakeПроизведение цепляет сразу. Сперва - темой: фашистская Германия накануне и во время Второй мировой войны, евреи и удивительная девочка Лизель Мемингер, рано познакомившаяся со смертью и оказавшаяся в приемной семье, - это отличная завязка для шедевра. Немного голливудская (благо, что и фильм уже снят), отсылающая к разным картинам и текстам, но очень много обещающая и обещания в полной мере сдерживающая.
Потом удивляет странность композиции: повествование ведется от лица Смерти, причем мужеского полу. Мрачный рассказчик местами ироничен, местами угрюм, иной раз сетует на тяжесть своей "профессии", на энергичность людей, сбрасывающих друг на друга все новые и новые бомбы. Он заботлив и старается забирать души погибших со всем возможным в таком случае тактом.
Затем приходит время языка. Он интересный: эдакий гибрид взрослых и детских словечек с массой метких неологизмов, которые зачастую гораздо яснее передают явление, чем развернутая цепочка описательных и объяснительных конструкций. Вот, пожалуй, самый яркий пример: «У Ганса-младшего были отцовские глаза и рост, вот только серебро в его глазах было не теплое, как у Папы, — там уже профюрерили». Важны тут и всевозможные ругательства, являющиеся чаще всего не бранью, а грубой лаской.
- Если человек заканчивает разговор словом «свинюха», «свинух» или «засранец», это значит, что ты его уделал.
Интересно и явно непропорциональное деление на положительных и отрицательных героев. Из последних в этом увесистом томе разве что Гитлер. Отчасти сюда же можно отнести солдат, сопровождающих бедных евреев в лагерь, и идейного с младых ногтей фашиста Ганса-младшего, но все они (даже фюрер) даны несколько отстранено, как призраки. Реален, пожалуй, только садист-воспитатель Гитлерюгенда Дойчер, пытающийся сломать всех сомневающихся, вырастив послушных системе роботов.
А вот положительных героев куда больше: и Лизель, и Папа, и Мама (при всей ее страсти к "ватченам", крику и ругани), и шебутной Руди Штайнер, и вынужденный всегда скрываться еврей Макс Ванденбург, волосы которого напоминают перья, и Ильза Герман.
- Человеческое дитя иногда гораздо проницательнее до одури занудных взрослых.
Но, конечно, важнее всего, как водится, идея: немцы, с риском для жизни спасающие еврея от расправы, маленькая девочка, пробивающая брешь в идеологии фашизма. Все это, сколько бы раз не проговаривалось (коль скоро проговаривается талантливо и своеобычно), всегда будет иметь спрос, всегда будет важно для новых и новых поколений.
- Бог никогда ничего не говорит. Думаете, вы один такой, кому он не отвечает?
И, наконец, слова. Воровство - это плохо, воровство книг (особенно если тебе открывают окошко библиотеки и ставят на окно печенье) - довольное милая шалость. Слова - любовь к чтению, переросшая в сочинительство, - спасли Лизель от бомб, слова рассказали эту дивную историю. Слова очень важны.
Да, в этом романе есть решительно все: любовь и дружба, жизнь и смерть, война и мир, добро и зло, литература.
- Сплетались три языка. Русский, пулевой, немецкий.
P.S. Помимо слез светлой и чистой грусти, а также массы удовольствия, Зусак дал лично мне еще и, пожалуй, самое точное определение профессии писателя: «Будет и наказание, и боль, но будет и счастье. Вот что значит – писать». И боль, и наказание со мной. Осталось дождаться счастья =)
